«— …Что за пир? — деловито уточнила царевна Серафима, к новостям относившаяся не менее трепетно, чем маг-хранитель — к еде. — Сегодня мальчишник и девичник, а завтра — свадьба. Ханна-молочница замуж выходит, — охотно сообщила толстушка. — Да не за кого попало, а за столичного лекаря, что при дворе короля служил и даже, я слышала, ей-Богу не вру! — с самой принцессой Эссельтой обручен был! А ради Ханны он и помолвку разорвал, и службу бросил, и из Гвентстона уехал!.. Или так любит ее сильно, или совсем дурак, — прервав цепь восклицаний, крестьянка сокрушенно покачала головой, точно это ее родственник натворил дел, не объяснимых никакой логикой. — Но говорят, эрл Бриан его на службу берет. — Что?!.. — потрясенный выдох девяти голосов заглушил ее последние слова. — Не, а я чего, я ничего! — женщина испугалась и на всякий случай попятилась. — За что купила, за то продаю! И не так уж у эрла и плохо, наверное! Хоть и не король, конечно, но на чай с конфектами для милки заработать даст, поди? — Что?.. — тонким, словно чужим голосом пискнула принцесса, отказываясь понимать и верить в услышанное. — Этого не может быть!.. Не может!.. Я… Друзья оглянулись сочувственно, и белое, словно присыпанное мукой лицо принцессы застыло маской. — Его воля. Как хочет. Пусть живет, с кем хочет. И где хочет. И подавится своими… конфектами, — бесстрастным голосом отпрыска королевской фамилии в тридцатом колене проговорила Эссельте»