«…Голос судьи звучал ровно и бесстрастно — какое дело было этой высокой женщине со старомодной прической до него? Она же постоянно видит их перед собой — одинаковых, растерянных, и они сливаются в одно лицо — общее, размытое, без оттенков, — одно безликое и безглазое чудовище. Где-то плачет женщина, или ему это кажется? Он прислушивается и понимает — плачет его мать, ей же нельзя волноваться… Он смотрит на нее, пытаясь успокоить, придать ей сил, и встречает сухой, горящий взгляд своей младшей сестренки — да зачем ты так смотришь, я не виноват, хочется крикнуть ему, но уже поздно. Губы его шепчут эти слова, как магическую формулу, — уже поздно. Уже поздно…»