Московское метро. До полуночи осталось чуть больше часа. Совершенно измотанный, после тяжелого дня, ты спускаешься вниз и входишь в вагон. С грохотом сталкиваются створки дверей. Поезд медленно уплывает во тьму тоннеля… И вдруг надсадный вой раздается откуда-то снизу, непонятная сила хватает тебя за плечи, толкает в грудь, сбивает с ног. И ты судорожно цепляешься за блестящие металлические поручни, отполированные множеством рук таких же бедолаг. Все вокруг трясется, грохочет, люди валятся друг на друга. За окнами вьются бесконечные черные змеи, и время от времени вспыхивают, на мгновение, ослепляя тебя, таинственные огни. Но вот вой и тряска ослабевают. Движение замедляется. Тьма и зловещие вспышки за окнами сменяются ровным приветливым светом. Ты с облегчением вздыхаешь, распрямляешь плечи. У тебя появляется минута передышки до того, как равнодушный механический голос снова произнесет эти роковые слова: «Осторожно двери закрываются. Следующая станция…»

Московское метро. До полуночи осталось чуть больше часа. Совершенно измотанный, после тяжелого дня, ты спускаешься вниз и входишь в вагон. С грохотом сталкиваются створки дверей. Поезд медленно уплывает во тьму тоннеля… И вдруг надсадный вой раздается откуда-то снизу, непонятная сила хватает тебя за плечи, толкает в грудь, сбивает с ног. И ты судорожно цепляешься за блестящие металлические поручни, отполированные множеством рук таких же бедолаг. Все вокруг трясется, грохочет, люди валятся друг на друга. За окнами вьются бесконечные черные змеи, и время от времени вспыхивают, на мгновение, ослепляя тебя, таинственные огни. Но вот вой и тряска ослабевают. Движение замедляется. Тьма и зловещие вспышки за окнами сменяются ровным приветливым светом. Ты с облегчением вздыхаешь, распрямляешь плечи. У тебя появляется минута передышки до того, как равнодушный механический голос снова произнесет эти роковые слова: «Осторожно двери закрываются. Следующая станция…»