«Апсихе» – дебютная книга Эльжбеты Латенайте, в которую входят роман с тем же названием и пять новелл, тесно связанных с романом психологически и стилистически, была издана на литовском языке в 2009 году и сразу вызвала огромный интерес и противоречивые оценки читательской аудитории и критики. Героиня романа Апсихе (а – отсутствие, отрицание, психе – воплощение души человека) – художница, отказавшаяся от искусства, испытывает пределы возможностей своего тела, чувств, разума, не сторонясь резких крайностей: от проституции до тихой «укаменелости», которая, по словам автора, «есть нечто среднее между необыкновенным смирением и очень целенаправленной, волевой подготовкой неизвестно к чему и в то же время к смерти». В ее мире, существующем вне законов природы, общества, языка, звучат извечные вопросы: что такое любовь? что такое человек? существует ли человек? Перевод: Наталия Арлаускайте, Таисия Лаукконен

«Это была высокая гора на удаленном южном острове, омываемом океаном. Посетителей острова, словно головокружение от зарождающейся неизвестности или блаженное растворение во сне, больше всего привлекала единственная вершина единственной горы. Остров завораживал своими мелкими луговыми цветами; сравнительно небольшой по площади, он был невероятно искусно оделен природой: было здесь солнце и тень, горные уступы и дикие луга, и даже какие-то каменные изваяния. Притягивал открывающимися с его краев видами и клубящимися, парящими, зависшими облаками»... Перевод: Наталия Арлаускайте

«Все, что здесь было, есть и будет, – всего лишь вымысел. Каждое слово – вымысел пальцем в небо. Что-то, во что случилось уверовать, сильно и нерушимо. Еще один вымысел, разве что на этот раз поближе, посветлее и подолговечнее, но все же – вымысел. А вымысел – это такой каждый рикошет мысли, когда собственное сознание искривляется и, отскочив от бог знает каких привидений или привиденностей, берет и сотворяется, сосредотачивается в целую мысль…» Перевод: Наталия Арлаускайте

«Доски мостка отделялись одна за другой, отскакивали от каркаса, вытряхивали гвозди и принимались тереть бока невыполнимой. Охаживали до тех пор, пока ее тело не принимало вид мостка, становилось коричневым от ушибов и древесины. Доски с точностью передавали невыполнимой свой рисунок, цвет, все пятнышки, мелких жучков, трещинки. Потом переворачивали ее, посиневшую и гноящуюся от ушибов, вверх тормашками – так, чтобы легла на их место…» Перевод: Наталия Арлаускайте

«Однажды, когда увечные дочери увечной застройки – улицы – начали мокнуть от осени, я зашла в бар. Каким бы жутким ни казался город, он все еще чем-то удерживал меня в себе. Может, потому что я молода. В тот вечер все обещало встречу и лирический конец. Уже недалеко до нее – низовой смерти. Ведь недолго можно длить жизнь, живя ее так, что долго протянуть невозможно. Бар был лучшим баром в городе. Его стены увешаны циклом Константина «Сотворение мира». Внутри сидели люди, в основном довольно молодые, хотя выглядели они еще моложе – как юнцы, поступающие на специальность, к которой у них нет способностей. Двинулась к среднему столику, за которым сидел старик, горько подпирая голову руками. Старик без пользы, без чести, без привлекательности, без смысла...» Перевод: Наталия Арлаускайте, Таисия Лаукконен