В новом романе популярного петербургского прозаика открывается взгляд на земную жизнь сверху – с точки зрения Господствующего Божества. В то же время на Земле «религиозный вундеркинд» старшеклассник Денис выступает со своим учением, становясь во главе Храма Божественных Супругов. В модную секту с разных сторон стекаются люди, пережившие горести в жизни, – девушка, искавшая в Чечне пропавшего жениха, мать убитого ребенка, бизнесмен, опасающийся мести… Автор пишет о вещах серьезных (о поразившем общество духовном застое, рождающем религиозное легковерие, о возникновении массовых психозов, о способах манипулирования общественным мнением), но делает это легко, иронично, проявляя талант бытописателя и тонкого психолога, мастерство плетения хитроумной интриги

«БорисоГлеб» рассказывает о скрытой от посторонних глаз, преисполненной мучительных неудобств, неутоленного плотского влечения, забавных и трагических моментов жизни двух питерских братьев – сиамских близнецов

В повести «Во имя Мати, Дочи и Святой Души» разворачиваются картины деятельности тоталитарной секты с ее садомазохистскими ритуалами, картины, потрясающие своим страшным реализмом

«Долгие поиски» — первая книга ленинградского прозаика Михаила Чулаки. Герои его произведений — рабочие, научные сотрудники, спортсмены, врачи. Что же объединяет их всех под одной обложкой? То, что большинство из них — молоды. Рано или поздно они задают себе вопрос: не изменяют ли они самим себе? Достойны ли они самоуважения? Сюжеты повестей и рассказов М. Чулаки развиваются динамично, характеры четко очерчены

В новую книгу ленинградского писателя вошли три повести. Автор поднимает в них вопросы этические, нравственные, его волнует тема противопоставления душевного богатства сытому материальному благополучию, тема любви, добра, волшебной силы искусства

«...В ту ночь я впервые подумал, что мамин сибиряк — просто жулик. Как сказала Кутя с самого начала — шарлатан. Нашел дураков, которые только и ждали, во что бы уверовать, которым скучно и тошно без мокошей, волосов, дедушек чуров. А я тоже хорош, тоже развесил уши — а ведь собираюсь в следователи. Интересно узнать, откуда он взялся здесь в Ленинграде, на Гражданской улице, бывшей когда-то Мещанской. Матушка его привела — это понятно. Но где она его подцепила? В Сибирь в командировку он не ездила, значит, сам заявился сюда? А дальше? Пришел прямо с вокзала на экскурсию в Эрмитаж? Я почему-то никогда об этом не расспрашивал, а ни матушка, ни ее сибиряк сами не рассказывали — взялся откуда-то, ну и взялся… Может быть, потому я и не расспрашивал, что инстинктивно боялся, как бы мой родственный интерес не переродился в следовательский? Неприятно же быть сыщиком в собственном доме...»

Pro Чулаки и «Праздник похорон» Posted by: listva / Category: Про книги, Про людей Около двух десятков лет назад журнал «Нева» опубликовал новую повесть Михаила Чулаки «Праздник похорон». До этого я уже отведала чулакинский вечный хлеб, послушала тенора, побывала на Пяти углах и в зеленой Пряжке. «Нева» открывала читателям того времени прекрасных писателей, хотя именно Михаила Михайловича я мастером слова совсем не считала. И даже настоящим писателем. Средние вещи, написанные небезупречным языком, но какие-то… честные. Потому что писал о том, что знал; уложить в отточенные, гармоничные фразы неличный опыт, мнится мне, под силу только талантам и гениям. Чулаки не гений и не талант. Но что-то в его текстах неизменно цепляло. Впрочем, знаю что: искренность и его собственная личность, просвечивающая сквозь строки. Плюс жизненный опыт: психиатр по образованию когда-то дрессировал львов:) Потом все было гораздо хуже: когда он взялся за публицистику и конъюнктурную лит-ру в духе времени (пример: отвратный «Борисоглеб» и еще пара пописушек). Попутно искал бога, как водится… Публицистику я еще могу понять — Чулаки был человеком гражданской позиции и пытался участвовать в перипетиях смутного времени проклятых 90-х, как уж мог. А про борисоглебов думаю, что это написал совсем не автор «Праздника похорон» и «Вечного хлеба», а какой-то другой человек, которого я не знаю и знать не хочу. Коих много, и никто о них не знает. Сейчас, в пору махрового жжжживства и тотальной графомании, Чулаки мог бы светиться во всяких топах и рейтингах, и мне было бы его искренне жаль. Так вот, «Праздник похорон». Написанная неидеальным пером повесть о неидеальных людях. Обычных. Но почему так цепляет? Я давала журнал многим: от подростков до пенсионеров. И никто не остался равнодушным. Никто. Когда журнал истрепался и потерялся, а книгу я так и не купила, потому и стала искать текст на просторах Сети, а его не было и не было, но вдруг нашелся личный сайт Чулаки, где «Праздника…» тоже не было, только навязчивый борисоглеб и еще какая-то неряшливая невнятица, зато обнаружился мэйл автора. Я и написала. Так, мол, и так, Михаил Михайлович, а как бы получить «Праздник похорон»? Он ответил мне через сутки, хорошее письмо интеллигентного до мозга костей человека, и сказал, что обязательно выложит на сайте то, что я прошу. Так и случилось. Мы перекинулись еще несколькими письмами, между нами сложилась какая-то добрая связь, мне повезло, настолько он был умен, нечванлив и воспитан. Отвечал на мои вопросы, задавал свои, и не верилось, что именно его перо накалякало пресловутых борисоглебов и прочих кремлевских амуров. А потом он умер. Попал под машину. …У меня в старом почтовом ящике до сих пор лежат его письма. А на его заброшенной, практически недоступной и полупустой бывшей хоумпэйдж (я битый час искала ее, хотя поисковик знатный, есть такой талант) все так же лежит полузапорошенный пылью времени «Праздник похорон». Горжусь тем, что без меня его бы там не было. Потому что книг Чулаки — тех самых, ранних, из 80-х — днем с огнем не сыщешь. Но их все-таки ищут, сама видела. Я тоже ищу, пока безуспешно. …Неидеальный текст о неидеальных людях. Меня — и абсолютно всех, кому я рекомендовала «Праздник…», — вывернувший наизнанку. Не знаю, как он будет действовать на сердца, умы и души сейчас, в пору запредельного эгоцентризма, ксюшсобчак, чайлдфри, тотального потребления и желания любой успешности любой ценой, тартинок с икрой и зрелищ посмачнее. Но я совсем не хочу сказать, что время плохое, нет, оно просто другое. http://www.listva.net/archives/92

Ученого из России пригласили в Галифакский университет в качестве Профессора Странностей. Оказалось, что многие там чертовски жаждут познакомиться с интеллектуалом из такой удаленной и инакокультурной страны — и коллеги-профессора, и сексапильная студентка, и террористы-похитители… На лицевой стороне обложки — фрагмент гравюры Дж. Аткинсона «Панорамный вид Санкт-Петербурга в царствование императора Александра I. Коллегии» (1810-е гг.) из собрания музея истории Санкт-Петербургского государственного университета

Михаил Чулаки — автор повестей и романов «Что почем?», «Тенор», «Вечный хлеб», «Четыре портрета» и других. В новую его книгу вошли повести и рассказы последних лет. Пять углов — известный перекресток в центре Ленинграда, и все герои книги — ленинградцы, люди разных возрастов и разных профессий, но одинаково любящие свой город, воспитанные на его культурных и исторических традициях